Резали, расстреливали, пытали, закапывали, насиловали, ставили опыты – а чем еще заняться в Луганске?

Исповедь «луганских трактористов» Путина

Между террористами «защитниками ЛНР» идет война. Настоящая кровавая и беспощадная война. «Батальоны» давно превратились в банды и «обнуляет» своих.
От историй рассказанных террористами леденеет кровь в жилах…
В террористической ЛНР арестованы два замкомандира одного из батальонов, бойцы которого устраивали на «своей территории» бесчинства:

• издевались над мирными
• брали в плен военнослужащих других подразделений
• убивали своих же — ради денег или тех, кто не желал мириться с беспределом
• насиловали
• пытали

Смерть от рук этих подонков была подарком, измученным обессиленным жертвам...
Один боец чудом выжил после того, как командиры прострелили ему голову, другой, получив четыре пули, смог выбраться из могилы, в которую его закопали.
В своем откровенном интервью выживший рассказал о том, что же на самом деле творилось в их «бандитском батальоне».

Боевики скрываются сейчас в России, но их жизни все равно угрожает опасность: комбат, по-прежнему находящийся на свободе, обещает убить всех, кто его сдал.
Боевое подразделение, приехавшее в Украину под видом того чтобы якобы самоотверженно воевать за идею «Новороссии», по причине полной бесконтрольности за год войны превратилось в настоящее бандформирование!

«У нас люди с больной психикой, мэр нас боится, милиция под нами»!

Так называемое МВД ЛНР возбудило уголовное дело и провело первые аресты, но пока не в состоянии контролировать ситуацию.
По скайпу Марина показывает мне сообщение от своего бывшего командира. Девушка в панике: тот грозится «обнулить» ее вместе с мужем Евгением и маленьким ребенком:
— Смотрите, что он мне пишет: «В ментовку подалась? Думаешь, я тебя не достану? Скоро жди гостей»!
Марина сейчас находится в России, но даже вдали от ЛНР ей есть чего бояться: по ее словам, комбат — настоящий маньяк, а среди подчиненных у него немало россиян, которые могут приехать в любую точку России.
Мстить есть за что: сбежавшие бойцы готовы рассказать всю правду о том, как вооруженное подразделение рулило целым городом в ЛНР, при этом убивая и закапывая неугодных.
Марина и ее муж решили обнародовать известные им факты потому как это их последняя надежда, попытка спасти себя, спасти свои шкуры. Ибо историй о расправах над бывшими «трактористами» их ДНР/ЛНР все больше, фактически все «бойцы ополчения», которые сумели сбежать от своих командиров находятся в бегах и перспектив выжить у них все меньше.

Начальник особого отдела батальона «Брянка СССР» Сеня «Восток»

«БРЯНКА СССР»

«Наш батальон называется «Брянка СССР», находится в городе Брянка. В батальоне около 400 человек. Мой муж Женя (позывной Арбат) был заместителем командира батальона по материально-техническому обеспечению. К нему обращались все, начиная от предпринимателей и заканчивая депутатами и мэром города — чтобы сделать что-то для города».
«Где воюет батальон»?
«У нас есть передовая в Первомайске, и то она в 4 км от настоящей передовой. В общем, наша передовая — на самом деле тыловая. Соответственно, и стреляем мы с города».
«Изначально, когда подразделение только создавалось, нас было 15 человек и три автомата», — добавляет ее муж Евгений. — «Ходили в диверсионные операции: постреляли — свалили. Но тогда еще воевали, а сейчас особо не воюем. Последняя крупная операция — Дебальцево, да и то как на одной улице засели, так там и просидели несколько дней».
Марина: «Наше подразделение держалось на пиаре: выехали в поле, постреляли с «Града», сняли эффектное видео — нам нужно было обратить на себя внимание, чтобы люди помогали, чтоб шла гуманитарная помощь».
«А от ЛНР было какое-то обеспечение»?
«Нет, мы не входим в структуру войск ЛНР, по сегодняшним законам мы считаемся бандформированием. У нас нет военных билетов, мы не давали присягу. В батальоне кого только нет: кто пришел — тому и дают оружие. Деньги нам не платят, мы служим за идею и тарелку каши. Ребята в основном сидят голодные, а командирский состав кушает колбаску и мясо».
«Почему подразделение не вошло в состав войск ЛНР»?
«Командиры говорили, мы против ЛНР — за Новороссию. Но, говорили, что госбезопасность не дает луганскому МВД нас разоружить. Сейчас на батальон много уголовных дел: убийства, пропажа людей. Кроме того, наш командир, как нам сейчас стало известно, получает за нас деньги. На данный момент в подразделении числится более 400 человек, и на каждого, начиная от рядового, начисляют по 250—300 долларов (командирский состав — больше), но мы этих денег никогда не видели, даже не знали об этом».
«Сколько человек в верхушке батальона «пилят» деньги»?
«Три-четыре человека: комбат Дима Пендюрин (Лютый), зам по боевым действиям Крым (Михаил), начальник особого отдела Сеня Восток (имя — Сергей)».

Террорист Лютый, которого боятся только свои.

«Откуда батальон получал деньги»?
«Не знаю, откуда шли деньги на личный состав, лично я, как зам по МТО, занимался металлом: разбираются заводы, шахты — рабочие режут оборудование на цветной и черный металл».
«Много ли можно заработать на сдаче лома»?
Марина: «В день Женя возил командиру по 50-100-150 тысяч гривен. Привезет, сдаст пакет денег, а куда командир потом их девает, только он сам знает. Я знаю точно, что по сей день по ночам с краснопольевской шахты вывозится металл нашим подразделением».
«При этом Женя каждый день отвозил командиру пачки денег. Всегда честно говорил комбату: «Я себе прикурю?». Ну что он прикуривал? Возьмет себе со ста тысяч пятьсот гривен нам на продукты. Я всегда говорила: «Женя, не вези 150, командир на самом деле не знает, сколько ты делаешь, привезти ему сотку!» А он кричал: «Да ты че, пацаны голодные сидят, как ты мне можешь такое предлагать!» В конечном счете так и получилось: Дима все деньги клал себе на карман, а мы все деньги тратили: то на еду, то на соляру, то на похороны. А командир покупает земли в Севастополе, Симферополе, Ростове».

СКВОЗНОЕ В ГОЛОВУ

«Расскажите о вашем ранении»?
Марина: «Это была бытовая ссора. Предыстория такая: в Красной горке был уголовник, который изнасиловал и убил двух девочек 13 и 14 лет».
«Наши ребята заехали в горотдел, забрали его (у нас есть доступ в горотдел, к пленным, которые там находятся) заставляли его вылизывать туалет и снимали все это на видео. Потом оно попало в Интернет, и вот в тот вечер (это было в ночь на 21 апреля) Женя и Сеня Восток стали спорить, кто его выложил, откуда полгорода знает про это видео. Закусились, начали друг друга оскорблять. Этот говорит: «Я тебя буду ждать у подъезда и убью». Женя отвечает: «Ты крыса, ты скрысил деньги».

Раненый, Арбат Женя

Женя: «Перед этим была такая история: я через него передал на базу пять тысяч гривен, а он забрал эти деньги себе: прогулял, прокутил. И когда я напомнил про это, он говорит: «Ничего себе предъява!» Он когда-то сидел на «малолетке» в Волгограде, и его это сильно задело».
Марина: «Когда я увидела, что Сеня достал пистолет, я начала выбивать его из его рук. Он упал на стенку, выстрелил и все равно попал Жене в голову. Я достала свой пистолет, хотела выстрелить в него — меня сразу положили на землю, Женю потащили в одну сторону, меня — в другую. Женя сильно стонал: пуля вошла в правый висок и вышла в левом темени. Он хрипел, кричал, мне сказали, что все, он умрет. Коля-рыжий достал автомат и хотел его убить, дескать, он же мучается».
«Что за Коля»?
«Николай Грибунов, позывной «Синоптик» — он есть в сюжете, который про нас снимал «1 Канал». У меня сразу забрали мобильный телефон, пистолет, даже не дали вызвать скорую. Если бы я не надавила Коле-рыжему на совесть, не напомнила ему, как мы похоронили его сына, не факт, что Женя был бы жив».
«А что за история с сыном»?
«1 января с его сыном случилось то же самое, только пуля была с ПКМ (с пулемета) и так разнесла ему затылок, что он не выжил».
«Стреляли тоже свои»?
«Да».
«Когда это случилось, Коля спросил у комбата: «Братан, разреши, я его добью, пацан же мучается, ему же больно!» Папа — сына, представляете»?
«Комбат говорит: «Не гони, может, он еще выживет». Вызвали ему скорую, повезли в городок, по пути в больницу он умер. Мы организовали ему проводы, похороны очень хорошие».
«Я упала перед Колей на колени, стала ему напоминать про сына: «Если бы ты сразу помог Витьку, может быть, он бы выжил». Меня держали пленные, я вырываюсь, говорю им: «Я всех вас порежу, если вы меня не отпустите». Они меня отпускают, я бегу к Жене, меня опять начинают убирать в сторону».
«Зачем они это делали»?
«Они его хотели добить. Меня, похоже, тоже. Я кричала: «Женька, не умирай, дыши!». Они говорили: «Закройте ей рот, что она орет!» Думаю, нас хотели сразу закопать: Крым набрал комбату и говорит: «Что с ней делать?» Комбат сказал: «Если бы это была не ты — давно бы уже закопали». Я это понимаю: при мне не одного человека закапывали. Я им в чем-то даже благодарна, что я сейчас жива, что меня не убили сразу. Сейчас на нас вешают все грехи, но это уже другой вопрос».
«Коля все же подогнал свой микроавтобус, Женю погрузили и привезли в брянковскую больницу. Меня отнесли в штаб, начали мне давать таблетки с водой».

Женя Арбат, справка ранение

«Когда приехали в больницу, его уже забрали на операцию: почистили череп и сказали, что он умрет. Я стала просить комбата отвезти Женю в Луганск, он стал делать вид, что звонит, но в итоге развернулся и уехал. Через знакомых я дозвонились до женщины в министерстве здравоохранения, и за нами прислали реанимобиль. В Луганск приехали в полпервого ночи. Там у врачей тоже особо надежд не было: все это время он был без сознания. Я умоляла, они сделали повторную операцию, после которой он еще три дня пролежал в коме».
«Сколько лечились»?
«В больнице мы пробыли полтора месяца, в июне его перевели в другую больницу для продолжения лечения. Его пристегивали, привязывали: он был невменяем, ходил под себя. Сейчас он немного как дитя, «мамой» меня иногда называет, но в общем почти пришел в норму».
«Все это время мы общались с командиром по телефону, поддерживали связь, хотя ребята со двора стали мне звонить и сообщать: «Марина, тут под вас мутят». Видимо, чтобы я не начала квакать о том, как это произошло на самом деле. Командир мне сразу, как только все произошло, сказал: «Смотри, это случилось на передовой». Я говорю: «Да ну, брось».

«То есть изначально вы не хотели шума»?
«Нет, конечно. Когда мы лежали в Луганске в больнице, ко мне несколько раз приезжали люди из разных спецслужб, в том числе из ФСБ, задавали вопросы. Говорили, что на наше подразделение скопилось уже много уголовных дел о мародерстве, убийствах. Но я никого не сдавала: говорила, что я была там с мужем, ничего не знаю, все это случилось на передовой. И первое, что я сделала, когда вышла от них — набрала комбату и рассказала обо всем. На что он сказал: «Будут донимать — забьешь с ними стрелу, мы подъедем, их всех расстреляем». Мне все очень это не нравилось. И когда мне эти люди перезванивали, я говорила: «Сейчас не могу, мне некогда!». Нам выставили охрану».

ВЫЛЕЗ ИЗ МОГИЛЫ

«За что на подразделение могли возбудить уголовные дела»?
«Вещи в нашем батальоне творились очень страшные. У нас есть друг Вадик со Стаханова, до войны он был начальником ГАИ по Перевальскому району, у него было много связей, с помощью которых он хорошо помогал нашей базе, сам начал служить в нашем подразделении. 29 июня 2014 года его закопали в Луганском аэропорту, но он смог выжить. Расстрелял его сам командир батальона».
«За что расстрелял»?
«Из-за денег — 300 тысяч гривен. Вадик ехал выкупать своего друга у подразделения «Сокол» из Перевальска».
«То есть ополченцы взяли в плен ополченца»?
«У нас часто такое бывает, если вы не в курсе. Если мы встречаем какого-то пьяного по форме, мы обязаны забрать его к себе «на подвал». Потом уже решаем, стоит или не стоит отдавать его командиру и вообще стоит ли звонить — все зависит от того, как он себя поведет и насколько у нас шикарное настроение. Если хорошее, мы можем ничего с ним не сделать».
Женя: «За друга Вадика просили два миллиона гривен, Вадик порешал на 300 тысяч. С ним ехало еще три человека. Всех остановили, заставили выкопать себе могилы и закопали. Расстреливали Бес, Дима, Коля-рыжий. В Вадика было сделано пять выстрелов, он упал и хрипел. Эти говорят: «Да он живой!» и выстрелили еще раз, контрольный, в шею. И закопали. Но так как у него сильные легкие, он смог как-то вылезти из могилы, дополз до дороги, какой-то дедушка вызвал ему скорую. Под чужой фамилией 22 дня пролежал он в Луганской областной больнице в коме, когда пришел в себя — даже не знал, кому из друзей звонить, чтобы в батальоне не узнали, что он выжил. Друзья и волонтеры вывезли его в Ростов, там тоже делали операцию, сейчас он жив, находится в России».
«Про расстрел Вадика знали в батальоне? Какая была официальная версия»?
Марина: «Знали, но не все. Версия была, как обычно: нацик-предатель". Как говорит Дима в таких случаях: «Поступила информация».

КОМБАТ — МАНЬЯЧЕЛЛО

«Расскажите о вашем командире»?
«Дима из бедной семьи, мать — алкоголичка, в семье пятеро детей, они часто ходили побирались. Дима ходил голодный — моя сестра и мать, бывало, кормили его. Вечно засаленный, грязный, работал на копанках. Как человек он был отзывчивый — пока не почувствовал вкус денег. Больной на голову: я всегда называла его «Маньячелло». Когда я узнала, что он стал командиром, я обалдела и поначалу не поверила. Когда на базе по рации сказали «Комбат на въезд» и я вышла посмотреть и увидела его, я была в шоке»!
«Как такой человек стал командиром»?
«Еще когда в Луганске брали СБУ с палками против ментов с автоматами, он был среди первых 8-15 человек с Брянки. Сперва у него позывной был «404» — у него была футболка с такой надписью. И когда они решили сделать свое подразделение, путем голосования решили: «Пусть будем Димон» (ответственности никто не хотел). После этого «404-й» резко стал «Лютым» и стал постепенно развивать свою бурную деятельность».
«На нас сейчас вешают все: всех наших ребят, которых убили при мне, на моих глазах и которых до сих пор ищут родители. Если я начну рассказывать все в красках, у вас зубы вспотеют. Как заставляли парней плавать и стреляли по ним, чтобы они быстрей плыли. Как потом вырезались пули, как отрезались головы. Все те люди из нашего города, которые на моих глазах погибли и которые закопаны у нас на базе, как собаки, за загоном для страусов — там целое кладбище».
«Родители их ищут и не знают, где они. Я же не выйду и не скажу им: «Ой, а я знаю, где ваш сын закопан».
«Меня всегда возмущало, что творится на базе, я даже тырила в санчасти обезболивающие таблетки и давала пленным: они же все больные, простреленные, у кого ухо отрезано, у кого нога».
«А пленные — это в основном кто»?
«Это гражданские, кто нарушил комендантский час, кого задержали пьяным. Или вот жена позвонила: «Муж меня бьет». Его забрали, убили, закопали, а на следующий день она приходит: «Отдайте мужа, скотины, проклинаю вас». Ей говорят: «А чего ж ты вчера пришла и написала на него заявление Востоку?» Восток у нас исполняет всю черную работу: убийства, насилие».

ВСЮ ПОЛИЦИЮ ЗАБРАЛИ В ПЛЕН

«Полиции-то в Брянке совсем нет»?
«Есть, начальник — Коля Востряков. Но вся милиция — под нами: как мы скажем, так и будет. Если меня, просто жену Арбата, запросто пускали в подвал, что уж говорить про командиров».
«Сколько пленных на базе»?
«От одного до 30-50».
«Что с ними делали»?
«Большую часть убивали, забивали, насиловали как девочек, издевались, стреляли, ставили опыты. За кого привезли бабки (родители, родственники), тех отпускали целыми и невредимыми — так, надают лопатой по спине».
«Насиловали мужики мужиков? Неужели это кому-то интересно»?
«Как бы вам объяснить? В батальон понабирали кого угодно, многие — с больной психикой».
«А что за опыты»?
«Ну, например, что будет, если мы тебе пенис отрежем».
«Реально отрезали»?
«Реально распиливали болгарками людей».
«Такими были все 400 бойцов батальона»?
«Не все, конечно, было много нормальных ребят. Но просто так уйти с базы было нельзя — только, как у нас говорят, «через Одессу» — это значит, богу душу отдать».

НЕЛЕГАЛЫ

«Как вы с Женей попали в Россию»?
«Еще когда мы лежали в Луганске в больнице, сразу несколько человек мне сказали, что нам надо срочно уезжать. Это говорили и люди из луганской милиции, и наши ребята с базы мне звонили: «Забирай Жеку, уезжайте срочно, под вас мутят, хотят вас вкатать». Я до последнего не верила, наоборот, звонила Диме, мол так и так, он отвечал: «Маринка, не верь, скажи, кто это сказал, я его расстреляю!». А потом в какой-то день он обзвонил всех моих подруг и попросил: «Когда Марина будет ехать в Брянку с Луганска, наберите мне, мне надо с ней встретиться, пообщаться».
«Что заставило вас изменить точку зрения»?
«Один близкий человек с базы, когда он позвонил и сказал напрямую: вас хотят убить. Я сперва не поверила, обратилась к знакомому к луганском МВД, он все подтвердил. Я связалась с людьми в России, с одной женщиной, которая потеряла близкого человека, сказала ей: «У нас похожая ситуация» — она помогла на выехать в Россию. Ребенок с нами».
«Дальнейшие мысли»?
«Каша в голове. Мы хотим домой, хотим нормально жить, работать, здесь, в России, мы никому не нужны. Но домой нельзя, потому что там нас хотят убить, посадить за какие-то трупы, которые на нас вешают. Знакомые из Луганска говорят: не вздумайте сюда ехать. Мы очень переживаем за родственников, которые по-прежнему в Брянке: не хочу, чтобы мою мать убили за чужие грехи».

P.S. В МВД ЛНР подтвердили, что проводилась спецоперация и расследуется уголовное дело, связанное с деятельностью вооруженного формирования «Брянка СССР». Однако руководитель следственных мероприятий от комментариев отказался.
Между тем, в настоящий момент арестованы два зама командира батальона — Крым и Сеня Восток. Сам комбат Дмитрий Пендюрин «Лютый» по-прежнему находится на свободе.

Дмитрий Кораблев