По результатам свежего опроса «Левада-Центра» треть населения страны вполне положительно относится к перспективе прихода бывших или нынешних руководителей Донецкой и Луганской народных республик в российскую политику.
Вроде бы ничего удивительного или неожиданного: за последние полтора года все привыкли к тому, что люди в массе своей поддерживают народные республики Донбасса и вообще любую пророссийскую (иными словами, одобренную телевизором) эскалацию на Украине.
Но в опросе речь шла вовсе не об Украине, а о России.
То есть треть населения не просто одобрила действия людей, противостоящих антироссийской хунте в соседней стране, а выразила свой внутрироссийский политический запрос.
Что это за запрос?
Какое восприятие реальности значимой частью населения он отражает?
Есть три главных месседжа, жестко увязанных в массовом сознании с народными республиками Донбасса и их лидерами. (Тут, кстати, следует пояснить, что под лидерами люди понимают не только гражданских руководителей, но и постоянно мелькающих по телевизору полевых командиров.)
Первый: они одобрены российской властью, поддерживаются ею и поддерживают ее. Собственно, это один из главных сигналов, который идет из телевизора.
Второй: они свои. Такие же, как и простые люди. Да, они поддерживаются властью, но в сознании населения с ней не связаны и не являются частью властной вертикали.
Третий: разрушенные города и поселки, обстрелы из «Градов» жилых кварталов, гибель людей, тяжелая участь беженцев...
Именно это россияне ежедневно видят в телевизоре и читают в интернете в связи с Донбассом.
Безусловно, в сознании людей причиной всего этого является Майдан, козни Америки, озверевшие банды «бендеровцев».
Но какие бы превращения ни происходили в их сознании — «Русская весна» для них накрепко увязана с радикальным разрушением всех форм привычной жизни. И это очень важно.
Получается, что когда люди одобряют активное участие деятелей ДНР и ЛНР в российской политике, они так или иначе отражают в том числе и свой запрос на дестабилизацию, на разрушение форм привычной жизни.
И не где-то там на Украине, а здесь, в России.
И этот самый запрос на дестабилизацию — одно из главных следствий украинских событий для России.
Недовольство значимой части населения устройством российской жизни нашло выход не в попытке изменить ее — это воспринимается как нечто принципиально невозможное, а в стремлении ее разрушить.
Мы привыкли уже к тому, что все социологические опросы регулярно демонстрируют лояльность населения к власти и ее действиям.
Но что за всем этим стоит?
Чего хочет от власти большинство, которое власть поддерживает?
В правильном ли направлении идут дела в стране?
«Да», — отвечают 60% населения.
Во всяком случае, так выходит по данным свежего опроса «Левада-Центра».
23% считают, что «события ведут нас в тупик», а остальные 17% затруднились с ответом.
Такая картина держится уже больше года — с весны 2014-го.
А до того картина была совсем иной — половина на половину.
Пик недовольства — даже не декабрь, а август 2011 года — 36% на 44% в пользу тех, кто воспринимает развитие страны как тупиковое.
Казалось бы, такой рост числа одобряющих действия властей легко объяснить: «Русская весна», пропагандистская машина, «крымнаш» и так далее.
Но вот, например, в ежегодном исследовании Фонда «общественное мнение» (ФОМ) «Итоги и ожидания» есть вопрос: «Был ли уходящий год для России лучше или хуже предыдущего?»
Данные по этому вопросу удивительным образом коррелируют с «рейтингами одобрения».
Пик удовлетворения прошедшим годом — декабрь 2011-го (только 15% посчитали этот год хуже прежнего), пик недовольства — декабрь 2014-го (число людей, посчитавших, что все ухудшилось, выросло с 23% до 39%, при этом только 18% увидели улучшение).
Получается, чем хуже жизнь обывателя, тем правильнее, с его точки зрения, развитие страны. Чем правильнее развитие страны, тем хуже в ней жизнь. Как ни крути, а что-то не так с этой новой лояльностью.
Эта перевернутая логика — не показатель безумия российского населения, а естественное следствие функционирования путинской системы.
Установив полный контроль над экономическим, политическим и информационным пространством, наращивая экспансию в пространство частное, российская власть окончательно утвердила себя как тотальную, внеположную и необоримую силу, которую нельзя ни отменить, ни изменить.
Люди приняли это как данность, сработала элементарная прагматика: если что-то нельзя изменить, это надо принять.
Однако недовольство граждан устройством жизни и своим положением в ней никуда не исчезло. Оно трансформировалось.
Если нет возможности некатастрофических изменений (российская власть, ее пропагандистская и силовая машины очень убедительно это показали), значит, естественный выход из возникающей ситуации неудовлетворенности — растущий запрос на дестабилизацию и разрушение.
Именно этот запрос предъявляют к миру и власти те, кто был бы не против увидеть донецких боевиков в роли российских политиков.
И чем больше воли власть проявляет к разрушению и дестабилизации, тем сильнее они ее поддерживают.
Получается, что стабильность власти все более оказывается связанной с тем, насколько власть сможет удовлетворить запрос на дестабилизацию ситуации.
Куда завалится эта конструкция, можно только предполагать, но нет сомнений в ее полной неустойчивости.
