Над Россией сгущается дух патриотического сыроборчества

В поздние советские годы из всех наличных символов товарного благополучия (или неблагополучия) на первом месте была, конечно, колбаса.
Ее метафизическое могущество, обеспеченное не только безграничным потребительским демократизмом, но и очевидной соблазнительностью околофрейдистских ассоциаций, могущество, плодотворно вдохновлявшее несколько поколений поэтов и философов, завороженных этим мифопорождающим феноменом, существенно затмевало все прочие.
Такие, например, как "ковер", который, к слову сказать, тоже был не лыком шит.
Не говоря уже о прочих продуктах питания. В том числе и о сыре.
Нет, сыр не то чтобы отставал в этом удивительном состязании. Он в нем просто не участвовал.
Он играл какую-то отдельную, не всегда заметную, но важную роль.
Почему - непонятно. Но он ее играл и продолжает играть - это факт.
Не самый ведь популярный в России продукт! Мы ж не Франция все-таки!
И даже совсем не Франция! А вот семиотический ореол, окружающий его, почему-то важен до необычайности.
В чем дело? А бог его знает!
Кстати, о Боге. Не оттуда ли, не от дедушки ли Крылова тянется, ничуть не выдыхаясь, а лишь обогащаясь все новыми ароматами, этот душистый (об этом чуть позже) шлейф?
Вспомните-ка, кто послал вороне кусочек сыру? То-то же.
А ведь каждый из нас живет с этим сюжетом с тех пор, как научился различать слова.
Не оттуда ли смутные представления о его, сыра, нерукотворном происхождении?
Нет, сыр продукт не простой. Он в России больше чем сыр.
Он не только объект материальной культуры, но и столь же неясный, сколь и отчетливый символ и предвестник разнообразных и до поры до времени ускользающих от определений социально-культурных процессов.

В середине 90-х годов я какое-то время прожил в Берлине.
Однажды я встретился там со знакомой немецкой журналисткой, которая по долгу службы часто ездила в Москву, а иногда и бывала там подолгу.
В тот раз она только что приехала оттуда.
"Расскажи, что там у нас?" - спросил я ее.
"Ну, по-всякому, - сказала она.
- Но немножко тревожит, что из магазинов стали потихоньку исчезать нервные продукты".
- "Что значит "нервные продукты?"
- "Ну, такие, которые сигнализируют о наступающем неблагополучии. В том числе и политическом".
- "Это какие же такие продукты?"
- "Ну сыр, например!"
Надо же! Ведь и правда! А я никогда прежде об этом не задумывался.
Тогда, впрочем, сыр быстро вернулся.
А чуть позже монолитное слово "сыр" обрело множественность: в бытовой речи произошла тихая, но важная революция, вследствие которой общество освоило слово "сыры", одомашнив таким образом давний, советских времен, тревоживший воображение миф о трехстах сортах сыра в любом европейском магазине.
Появились, в общем, сыры.
А до этого слово "сыры" (а также "сырихи") на протяжении десятков лет означало поклонников и поклонниц, толпами ходивших за любимыми артистами. "Сырами", как я выяснил позже, их назвали потому, что на Тверской (и я это хорошо помню) много лет был знаменитый магазин "Сыр".
И там у них было место встречи. Туда же они бегали греться в зимнюю стужу. 

Термин этот, говорят, восходит в 50-м годам, к временам славы певца Лемешева, который вроде бы жил поблизости.
"Сыры" были люди. Магазин же был "Сыр".
Сыр, как я уже говорил в начале, не был слишком уж потребляемым продуктом.
Иногда он казался продуктом скорее ритуальным.
Я еще из детства помню, как ни один праздничный стол не мог обойтись без тарелочки тонко порезанного сыра.
А также я хорошо помню, что именно эта тарелочка, как правило, оставалась нетронутой. После чего она отправлялась в холодильник, где печальные ломтики сыра долго сохли от тоски и одиночества.
Зато отсутствие сыра всегда вызывало в людях нечто близкое к эсхатологическому унынию. Вот, например, в записных книжках Ильфа есть такая трогательная запись:
"Бога нет!" "А сыр есть?" - грустно спросил учитель".
Заметили ли вы, что большинство шуток и анекдотов на тему антисанкций и прочего импортозамещения связаны по большей частью именно с сырами?
Именно все больше про пармезан да про камамбер, под ногами у которых неловко путается, пытаясь обратить на себя внимание, какой-то неприкаянный хамон.
Вот и у автора этих строк, когда он прочитал на днях сообщение о том, что запрещенные продукты будут уничтожать прямо на границе, тут же сам собой сложился непритязательный стишок, перефразирующий известную довоенную песню:

Над таможней пасмурно и серо,

Залегли туманы широки.

В эту ночь решили камамберы

Перейти границу у реки.

И пошли свиньею камамберы,

Чтобы нас сгубить в один момент.

"Ничего, мы примем контрмеры", -

Стиснув зубы молвил президент.

Впрочем, шутки и анекдоты, связанные с "сырной" тематикой, были и раньше.
"Сыр", хотя и не в главных ролях, прочно поселился в городском фольклоре.
Тут можно вспомнить и про то, что "бесплатный сыр бывает только в мышеловке", и про некоторые, иногда довольно идиотские, полудетские анекдоты вроде такого:
"Привет, ты устроился, наконец, на работу?
- Ага, устроился. - И куда же? - В гастроном номер 16.
- А что ты там делаешь? - Вместо сыра воняю".
Если миф колбасы в силу особенностей ее внешнего облика отсылает нас к материально-телесному низу и прочему бахтинскому карнавалу, то такие физические свойства сыра, как запах, то есть дух, возвышают его над дольним миром и поселяют в "горнем выспреннем пределе" (Тютчев).
Не тут ли разгадка?
Да, сыр продукт духовный, это надо признать. И дело не только в том способе, каким он достался крыловской вороне. Дело еще и в том, что он буквально распространяет дух.
Педант, конечно, возразит, что не "духовный", а уж скорее "духовитый".
Но, как показывает жизнь, эти однокоренные, но все же разные по значению слова в сознании некоторых видных мыслителей современности по смыслу не различаются. А им виднее.
Вот есть, например, такой байкер Хирург.
Он широко известен не только шумливыми по форме и экзотическими по содержанию проявлениями своего громокипящего патриотизма, патриотизма без конца и без края, без страха, упрека, ума, чести и совести.
В последнее время он приобрел репутацию непревзойденного златоуста. Этим он выделяется из своей среды, где прямо скажем, особых цицеронов вы не заметите.
Так вот, именно он высказался не так давно в том роде, что своими соратниками он считает "всех честных, духовитых людей" (sic, как говорится в подобных случаях).
Что тут сказать кроме того, что в данном конкретном случае красноречивый байкер попал в самую точку. Что с этим его тезисом, по крайней мере в той его части, где про "духовитость", никак не поспоришь.
Исключительное, я считаю, чувство слова у мотоциклиста.
И я это говорю почти серьезно, потому что все то, что они там привыкли называть духовностью, именно это самое и есть. И тут становятся как-то особенно понятными внутренние, не осознанные до поры до времени пружины патриотического сыроборчества.
Не позволим натовским сырам пахнуть на наших просторах!
У нас тут своя духовитость, то есть духовность, то есть... ну в общем понятно.
Но чем бы таким позитивным все-таки закончить?  Ну, например, можно напоследок сказать, что все равно ведь дух веет где хочет.  Так вот мы и скажем.

Лев РУБИНШТЕЙН