Урегулирование на востоке вызывает закономерные вопросы у украинцев. Почему вообще разговаривают с диверсантами? Откуда эти непонятные люди за столом переговоров? Что за странные решения у новой власти?
При этом никто не задается вопросом – а какова альтернатива попыткам урегулирования?
Антитеррористическая операция до избрания нового президента страны длилась почти два месяца. Избрание главы государства – это не чудо.
Новому верховному главнокомандующему приходится иметь дело с той же армией, теми же силовыми структурами, теми же террористами, той же Россией, готовой до бесконечности снабжать своих диверсантов техникой и засылать новых людей. Конечно, можно перекрыть границу – но все равно останутся бреши и возможности, тем более в такой коррумпированной стране, как Украина. А если мы добавим к коррупции еще некоторое количество граждан, которые сочувствуют агрессору и являются его «кротами»…Словом, мы можем настроиться на долгую войну или…на худой мир.
Но худой мир в наших условиях возможен только при активном сотрудничестве с Западом. Нетрудно заметить, что Порошенко разговаривает с Путиным зачастую не сам, а при посредничестве Олланда и Меркель – это началось уже с Нормандии, где, судя по всему, были достигнуты рамочные договоренности относительно украинского урегулирования. Однако Запад может видеть это урегулирование не только не так, как Россия, но и не так, как мы.
Для Запада важно, чтобы смертей мирных жителей было как можно меньше – для любого европейского политика это важнее «зачистки» террористов. Для Запада также важно, чтобы Путин окончательно не распсиховался – не потому, что Меркель с Олландом его очень любят, а потому, что они не хотят гасить пожар всюду, где он может его устроить.
Да, конечно, по возможности Евросоюзу еще хорошо бы не потерять деньги – то есть не вводить санкции третьего уровня, а добиться от Путина такого поведения, которое позволило бы этих санкций избежать. Но для этого необходимы определенные действия с нашей стороны, которые не позволили бы российскому президенту утверждать, что мы не хотим мира, не используем все возможности для диалога и так далее.
Меркель и Олланд общаются с Путиным как с опасным больным, которого нужно увещевать и успокаивать. Иногда к разговору присоединяется Обама, который напоминает больному, что с ним будет, если он откажется от таблеток. Это – консилиум худого мира. Порошенко в этом консилиуме отведена роль фармацевта, который просто выдает прописанные таблетки. Фармацевт не может позволить себе предложить собственные лекарства, пускай и витаминчики, он не может даже улыбнуться, чтобы больной не заподозрил недоброе и опять не впал в раж. Если произойдет что-то подобное, врачи могут перестать работать с пациентом, а он начнет беситься, бить в аптеке витрины, рвать инструкции на неправильном языке и кричать про русский мир.
А нам нашу аптеку так же важно сберечь, как Западу – свою поликлинику.
Виталий Портников
{else}{"Добавить свое объявление"|translate:10}{/if}